Сын архидемона - Страница 66

Но теперь выяснилось, что я не уничтожил Тьму в себе, а лишь загнал ее поглубже, — и она только и дожидалась, когда сможет вырваться.

Я полностью утратил контроль над собой. Время остановилось, Джемулан замер с подъятым мечом — и я словно со стороны увидел, как мое искалеченное тело взметается кверху и перехватывает клинок когтями. Я увидел, как на крыльях заживает перепонка, как у меня отрастают новые ноги и хвост, — и все за считаные мгновения. Я увидел, как раскрывается моя пасть и из нее вырывается облако плотного зеленого тумана. Клинок рассыпался у Джемулана в руках. Сид остолбенело посмотрел на рукоять с рубином, открыл было рот… и поперхнулся. Ему в живот вошло мое хвостовое жало.

На сей раз я не промахнулся. Я видел Джемулана там, где он был на самом деле, — никаких больше иллюзий, никаких обманок.

Не дожидаясь, пока сид упадет, я метнулся к энгаху-монстру. Тот уже поднимал руки, но медленно, слишком медленно. Сейчас я двигался раз в десять быстрее обычного — и мне казалось, что все остальные замерли неподвижно.

Подлетая к жертве, я вновь разинул пасть, исторгая… нет, не кислоту, а пламя. Чудовищной силы пламя, лизнувшее поляну бушующим протуберанцем. Энгах даже не успел дернуться — он просто осыпался пеплом. Пеплом же осыпались и несколько деревьев позади него.

Следующим стал энгах-человек. У него было больше времени, чтобы среагировать, — на одну секунду больше. Он уже вытянул бластер из кобуры и целился, ха!

К нему я даже не стал приближаться — просто посмотрел в глаза и с силой втянул воздух. А вместе с воздухом — еще что-то невидимое, болезненно вопящее и непередаваемо вкусное. Глаза энгаха сразу утратили выражение, а бездыханное тело упало на траву. Кажется, я высосал из него душу.

Но это меня сейчас не заботило. Я развернулся к последнему оставшемуся в живых — Джемулану. Он лежал там, где я оставил его пять секунд назад. Не мертвый — только парализованный. В его глазах светился ужас — до него наконец-то дошло, что меня следует бояться. Я выпотрошил его, как куренка. Вспорол брюхо и выволок наружу связку кишок. Но жизнь в нем все еще теплилась, сознание все еще не угасло. Даже с вывалившимся на траву внутренностями сид продолжал таращиться на меня и — подумать только! — пытался цедить ругательства. И тогда я принялся его жрать.

Восторг! О, какой это восторг! Я и не представлял, что это до такой степени вкусно! Я с наслаждением рвал жертву на куски, набивал пасть сочным, сладким мясом, истошно хохотал, а где-то за гранью сознания кто-то истерично вопил.

— Патроооооооооооооооооооон! — доносился до меня какой-то тоненький писк.

Я ничего не слышал. Меня полностью охватила эйфория — я кувыркался, разбрызгивал кровь и потроха, перебрасывал с руки на руку отрубленную голову.

— Сдох ты наконец-то? — прохрипел я, глядя в мертвые глаза Джемулана. — Сдох? Кто теперь главный, а, сука?

Эйфория вдруг исчезла, резко сменившись бешенством. Теперь я ненавидел не только проклятого сида — я ненавидел весь мир. Словно обезумевший берсерк, я катался по земле, поливая ее кислотной слюной и взрывая когтями. В глазах почернело, я заорал с такой силой, что с ближайших деревьев осыпалась листва.

А потом в голове что-то лопнуло. Слабый писк на самой границе сознания куда-то исчез. А я наконец-то пришел в себя и в ужасе уставился на свои руки и наполовину съеденный труп Джемулана. Твою мать, это же я его сожрал!!!

Никогда еще я не чувствовал себя настолько отвратительно. Да еще и это чувство в голове. Больно. Черт, как больно. Мозг словно погрузили в кислоту.

— Рабан! — взвыл я. — Рабан!

Рабан не отвечал. Молчание. Я чувствовал в голове полную пустоту.

— Рабан!!! — страшно закричал я.

Гробовая тишина и боль в голове говорили о том, что случилось непоправимое.

Я убил Рабана.

ГЛАВА 22

Я сидел на траве, прислонившись спиной к толстому дереву, и тупо смотрел на поляну. Изуродованную, обгоревшую, траченную кислотой поляну, на которой все еще валялись полтора трупа и горстка пепла. Я неподвижно сидел на одном месте и ждал смерти.

Я яцхен. Мое тело было создано в биологической лаборатории базы «Уран». Создано несовершенным. Тело яцхена и человеческий мозг не сочетаются друг с другом — кровь одного не подходит другому. Только благодаря Рабану я все это время оставался в живых. А теперь его нет, и мое тело стремительно убивает мой мозг.

Не знаю, сколько осталось до конца. Несколько минут? Несколько часов? Я совершенно не помню, сколько прожили остальные пять яцхенов, прежде чем сойти с ума, а затем погибнуть. Я бы спросил об этом у Рабана, да не могу.

Рабана нет. Я это чувствую. Я чувствую, что в мозгу что-то необратимо изменилось. Даже когда Рабан был в отключке из-за шокера Торквемады, такого ощущения в голове не было. Тогда он просто молчал. Просто молчал, словно ненадолго уснул или куда-то отлучился. А теперь его нет совсем. И больше не будет.

И Направление отключилось. Совсем отключилось — сколько ни стараюсь что-нибудь нащупать, ни черта не получается. Видимо, оно тоже было завязано на Рабана. Или он сам его на себя перевел — этот мелкий гаденыш много чего у меня в организме перестраивал.

Впрочем, мне сейчас не до Направления. На мозг волна за волной накатывает боль. Раскаленные шурупы. Ведро кислоты. Адское пламя. Все это и многие другие идиотские метафоры. Боль постепенно распространяется ниже — все тело уже горит огнем. Руки двигаются как-то неправильно, хвост почему-то дергается, круги перед глазами плывут.